Симулятор. Задача: выжить - Страница 75


К оглавлению

75

Бежать все равно некуда, но они не верят. Они вдолбили себе, что нашего оружия и ловкости достаточно для преодоления «полосы препятствий». Этим смешным людям недоступны логика и анализ. Дюжину раз я рисовал им схему взаимодействий между белыми, розовыми и черными. Заслоны практически непреодолимы. Чтобы их осилить, нужна реакция, превосходящая человеческую в несколько раз, нужны средства защиты и оружие с широким спектром поражения.

Это полоса препятствий для подготовленных солдат.

К счастью, я слышу мысли дежурных, слышу, как они коротко общаются между собой, как они злятся на меня. Я не слышу отдельных слов и фраз, это не телепатия в привычном понимании. Мы распознаем позывы друг друга, как собака распознает настроение хозяина. По интонации, обертонам, тональности.

Лида готова воткнуть мне секатор в глаз, она не скрывает своих кровожадных устремлений. За стенкой ее сестра беспрерывно молится, вместе с ней молятся еще две наши женщины. Меня так и подмывает им крикнуть, чтобы заткнулись и не мешали писать.

Я записываю время, когда появляются розовые шары, в каком направлении летят. Записываю, если что-то появляется из люков. Записываю, когда приходят белые, и стараюсь зафиксировать время Больших перестроек.

Большими перестройками мы с Зиновием назвали периоды, когда полностью меняется геометрия «цементного леса», захватившего две трети поселка. Теперь мы знаем о нем гораздо больше, чем раньше точнее — уверяем себя, что знаем. Лес не опасен, когда к нему не прикасаешься, он тянется далеко на север и юг, врезаясь в сосняк, который тоже давно переродился. Непонятно, почему цементный лес растет только по левую руку от Березовой аллеи, и непонятно, как далеко он растекся. Возможно, до самого залива. Непонятно также, отчего уцелел треугольник сосняка за озером. А правее сосняка...

Рыжая проволока.

Зеленый бор превратился в ржавую проволоку. Мы так и не пришли к согласию, мертвое это образование или новый вид растительности, но, по крайней мере, красный проволочный лес, окружающий поселок полукольцом, — неизменен. Чего нельзя сказать о «цементных минаретах». Они уже давно не минареты, эта пена, или как ее еще назвать, полностью меняет внешнюю структуру два, а то и три раза в день. Вчера утром серая пемза походила на развалины древнегреческих храмов, во все стороны торчали ровные колонны, обломки портиков, арочных конструкций, а уже к вечеру вместо колонн снова «распустились» «поганки» и «сморчки» восьмиметровой высоты.

Оно изменило структуру почвы. Парни подбирались к «сморчкам» вплотную, кидали в ближайшую расщелину между «грибами» бутылку. Это когда мы последний раз выходили на поиски уцелевших, в сторону Сосновой аллеи. Так вот, глубина щели оказалась не меньше десятка метров; выкопать такую яму без соответствующей техники — совершенно немыслимо. Оно не копает ямы большим ковшом, Оно запускает под землю миллионы маленьких ковшиков. Парни принесли образцы почвы от подножия ближайшей поганки. У Элички дома нашлась лупа; сквозь нее заметно, как шевелятся частички земли, и это отнюдь не жуки и не черви. Насекомые, превращающие землю в твердую пемзу, слишком малы.

Наши ребята и девушки по очереди взглянули в лупу, после чего я пожалел, что затеял подобный коллоквиум. Эффект получился еще более удручающий, чем от изучения стеклянной банки с куском живой пемзы. Мужчины вздрагивали с отвращением, женщины вскрикивали. Никто, кроме мальчика, не высказал конструктивных идей. Именно Зинка предложил взять для анализа четыре щепотки сухой земли. Один образец — в метре от поганок, но строго на юг, по ходу распространения цементного леса. Следующая проба — еще на метр дальше, и последняя — в стороне, в метре от фронта наступления.

Результаты оказались более чем интересными и в известной степени прогнозируемыми. В пробах два и три шевеление в почве ступенчато замедлялось, а в пробе четыре, взятой на пустыре, ближе к Березовой аллее, вообще ничего подозрительного не происходило. Ломкие стебельки травы, иссохшие корни, трупики насекомых. Итак, поганки растут, выбрасывая впереди себя споры, частицы слишком мелкие для нашей лупы. Но споры удивительным образом распространяются строго в сторону Новых Полян. На юг.

Я не ботаник... Однако вам встречалось растение, способное высевать семена исключительно в южном направлении?

Эличка принесла паяльную лампу. Мы прокалили на лопате бурые рассыпанные комки, но неуловимое шевеление почвы не стихло.

— Вышвырните эту дрянь к чертовой матери! — посоветовал депутат Мартынюк.

— Что стар, что млад, не наиграются никак! — загомонили женщины. — Как притащил, так и забирай!

Я поглядел на сержанта Сашу, но даже он не поддержал наших изысканий. Мне стало обидно, потому что на этого парня я возлагал большие надежды. По сравнению со своим истеричным приятелем в форме Саша-Нильс не терял душевного равновесия.

— Роботы, — впервые произнес тогда Зиновий. — Нанороботы, управляемые из единого центра.

— Нано... кто? — замандражировал Мартынюк. — Молодой человек, прекратите нести всякую чушь!

— Да, пацан, ты уж базарчик фильтруй, — проявил неожиданную солидарность со своим вечным оппонентом Жан Сергеевич. — Хотишь, чтобы куры старые опять завыли?

Зиновий не хотел, чтобы кто-то выл. Мальчик послушался меня и выкинул комок породы подальше от дома, на асфальт. Как будто расстояние что-то меняет. Чтобы не злить публику, мы прекратили изучение подземелий. Кроме того, из щелей между минаретами в любой момент могли выскочить белые. Белые тоже видоизменяются, но, к счастью, они шумные. Сержант убил уже четверых медведей, они трусливые и довольно неповоротливые... если не подпускать их слишком близко.

75